Ген человечности - 2 - Страница 60

Держа автомат на изготовку, начал продвигаться вперед, шаг за шагом. Солнце уже не грело — палило, день обещал быть жарким и душным. Вязкий запах болотных испарений вперемешку с нефтяной вонью лез в нос, щипал глаза…

За вагончиками никого не было. Только длинная стальная нитка рельсов, идущая прямо рядом с ректификационными колонами — где-то там, дальше вагоны заправляли нефтепродуктами. Хитросплетение стали, в каждом закоулке которого мог прятаться враг…

А проверять надо. За спиной нельзя оставлять ничего непроверенного. Броском перебегаю к нефтеперегонной установке, занимаю позицию, до боли в глазах вглядываюсь, пытаясь понять — нет ли там кого. Куча лестниц, площадок — нефтеперегонные агрегаты требуют постоянного обслуживания. Сейчас там может прятаться снайпер…

Надо подняться. С земли не видно ничего — но и подняться с автоматом в руках невозможно. Забрасываю автомат за спину, снимаю с предохранителя пистолет. Узкая железная лестница с неудобными перилами ведет наверх, на самый верх на крытую площадку для осмотра оборудования. Прижимаясь к лестнице и оглядываясь после каждого шага, ползу наверх…

Снайпер — а он и в самом деле был — видимо не выдержал. Попытался высунуться и выстрелить — но вся установка была уже под прицелом с земли. Высунулся, попытался выстрелить по лестнице — и подставился. Застучал М4, я инстинктивно прижался к лестнице, обернулся — кто-то из морпехов, занимавших позицию на земле и прикрывавших меня помахал мне рукой…

Добрался — все оказалось лучше, чем я думал. Наверху была выстроена целая стальная галерея — прием крытая и с перилами, длиной метров четыреста — чтобы можно было пройти к любому аппарату, входящему в установку. Туда же, наверх были выведены все точки обслуживания, какие можно было бы вывести…

Засовываю пистолет в кобуру, снова беру в руки Вепрь. Осторожно крадусь по галерее, она противно покачивается при каждом шаге — будто готова упасть. Стараюсь шагать как можно тише — но все равно шаги по металлу скрыть невозможно…

Есть! Добравшись до самого конца, смотрю вниз. Там — небольшая железнодорожная станция. Пара маневровых локомотивов, когда бы бывших ярко-желтыми, а сейчас заросших черной масляной грязью. Длинные ряды цистерн на путях, одна пробита пулей примерно в середине — какой урод стрелял?! Совсем что ли крышу сорвало — по вагонам с нефтепродуктами стрелять? Но не взорвалось — черная маслянистая жижа вытекла на насыпь у рельсов, залила все вокруг. Похоже, топлива тут — надолго хватит…

Но самое главное — у небольшого здания — тот же самый, обитый сайдингом вагончик, только раза в четыре побольше, с антеннами и громкоговорителем на крыше — стоял маневровый автомобиль. И не какой-нибудь, а тяжелый трехосный Ошкош, да еще с краном!

Обратно я бежал уже не скрываясь — теперь важно было время. Кто бы хотел стрелять — уже выстрелил бы…

Не знаю, как внизу восприняли мою энергичную жестикуляцию — наверняка вообще приняли за полного придурка. Тем не менее — с грехом пополам объясниться удалось…

Продвигаемся вперед — я по галерее, прикрывая сверху, остальные понизу — двумя парами, прикрывая друг друга. Шаг за шагом — как в Ираке, во время зачисток городов. Пули можно ждать отовсюду. Мельком посматриваю и за пределы завода — дорога просматривается метров на семьсот, если по ней пойдет подкрепление бандитам — я его увижу, хотя и времени для того, чтобы что-то предпринять будет совсем немного.

Выползаем к самой станции — округлые тела цистерн, наполненные животворной черной влагой — настоящей кровью экономики — стоят неподвижно и весомо, как памятники былому миру. Миру, где это все стоило денег, власти, где от этого зависела жизнь. Не буквально, конечно — но зависела. Сейчас жизнь зависит совсем от другого — сколько у тебя оружия, боеприпасов и есть ли поблизости одержимые. Вот так — ни больше, ни меньше. Тем не менее, завод бы желательно удержать вместе с терминалами — жизнь не кончается, за летом придет осень, за осенью зима — и придется чем-то обогреваться…

Морпехи перебегают от вагона к вагону, Я прикрываю сверху насколько могу. Десять минут времени — вот и все что нам надо. Десять минут — и живые аккумуляторы на Ошкоше… После этого — можем сваливать…

Ошкош удалось вскрыть почти сразу — в основе своей он имел армейский трехосный грузовик, а тот вообще заводится без ключа. Сверху я видел, как Питер копается в кабине, затем — в двигателе, затем снова в кабине. Хотелось ругаться последними словами — время уходило, словно вода просачивается сквозь песок — с каждой лишней минутой повышался шанс влезть в неприятности и остаться на этом заводе навсегда…

Взревел двигатель — глухо и прерывисто, скорее не взревел, а закашлялся. Но самое главное — машину удалось завести! А это значит — максимум через полчаса мы уже отсюда отвалим…

В последний раз глянул вдаль, туда где рельсовые пути сливаются один с другим, уходя вдаль — и обмер. Подпрыгивая на ухабах проселочной дороги, ведущей параллельно железнодорожным путям, к станции приближались три машины. Длинный развозной грузовик Шевроле, в кузове которого виднелись люди, еле державшие равновесие, пока грузовик подпрыгивал на ухабах. Пикап Додж с лифтованной подвеской и большими, нестандартными колесами, почти что «биг-фут» — этот преодолевал неровности дороги вальяжно и плавно. Третьим шел армейский Хаммер в темно-зеленом камуфляже — хорошо хоть без пулемета на турели. Похоже вариант для эвакуации раненых, с высоким коробчатым кузовом. Но от этого было не легче — в машинах было человек тридцать…